День не то чтобы начинался дерьмово, но пока что явно впечатление от него складывалось нехорошее. Ваня нарезал очередной круг вдоль озера, сохраняя маску простодушия на лице, но рука предательски тянулась к переносице лишний раз потереть глаза. Режим сна нужно было срочно восстанавливать: не беда, если ты спишь мало и отсиживаешься дома, но не смыкать глаз пару ночей и ждать чуда атлетики от своего измотанного организма – это уже выходит за рамки человеческого. К слову, для бессонных пары суток репетиций Брагинский держался молодцом, у него ничего не ломило, пол к себе в гости не зазывал, но в сон клонило неимоверно. Это и было главной причиной для такой неожиданной утренней прогулки. Второй, тоже немаловажной, был скорый прогон, до которого нужно было как-нибудь дотянуть время, а ехать домой в свои закоулки на пару-тройку часов было бы как минимум непрактично и абсолютно не стоило затрат на транспорт.
Хорошей вещью пока было только тёплое утро, Иван не был любителем холодов вообще, а утренних уж точно. Остальное оставляло желать лучшего. Пение птиц, которое доносилось как будто бы ото всюду, было скорее пыткой, чем прехорошенькой сценой из мультиков диснея – резкие звуки сбивали Брагинского с мыслей, а на слух больше походили на скрежет ногтей по стеклу. Солнце ужасно слепило глаза, но мужчина сдерживался и совсем от него не шарахался, слегка только щурясь, попадая в освящённые светилом места или натыкаясь взглядом на блики озера, однако хотелось ужасно. Садиться на скамейки он побаивался – не ровен час как отрубится, стоило бы ему найти нечто похожее на удобное положение.
Прогулка в одиночестве в таком сонном состоянии порождала какой-то ворох абсурдных мыслей начина от «интересно, почему мурчат кошки», заканчивая «господи, я набухаюсь в такое дерьмо после премьеры». Последняя мысль почему-то в такой ситуации даже радовала. Воображение рисовало картину, как он будет лежать где-нибудь возле какой-нибудь неизвестной свалки с диапазоном зрения ограниченным исключительно взглядом вдаль без единой мысли в голове, и, пока он был в парке удерживая себя от того, чтобы не улечься прямо на траве неподалёку, почему-то эта картина едва ли не казалась ему настоящим раем на земле.
Пока он был в таких весёлых раздумьях, Ваня в очередной раз, сощурившись, пересёк неприкрытое деревьями пространство и понял, что ещё пара таких кругов, и плавать ему рядом с уточками, видя десятый сон. Пришлось всё-таки выбрать ближайшую к себе скамейку и сесть. Стоило, конечно, взять с собой хотя бы книгу, но только представив себе, как он будет сейчас читать в этом прекрасном летнем утреннем парке какое-нибудь «Преступление и наказание», Брагинского аж слегка передёрнуло. Можно было бы сразу снотворного купить, чего мелочиться-то. Цепочка мыслей от снотворного сразу же привела к неожиданному выводу – может, стоит пойти энергетик хотя бы купить, но исхода этот запрос не получил. В парке раздался чей-то возглас, и Брагинский сразу же начал оглядываться в поисках источника звука. На скамейку неподалёку, прихрамывая, уселся… кто-то знакомый. Даже не утруждая себя попытками вспомнить, кто этот самый знакомый и откуда, Брагинский мгновенно поднялся со своей скамейки к той самой, куда уселся тот человек. Ничего не будит так, как разговоры с людьми, будь собеседник даже из театра, где большинство людей ему поперёк горла. Если честно, с его поведением и жизненными взглядами, сложно было найти кого-то, кто ему не «поперёк горла», но это детали.
– Ван Яо, какая встреча! – стоило ему подойти к скамейке, как реплика выдалась сама собой. Только произнеся имя вслух Иван сообразил, что перед ним один из коллег старшей сестры из детского садика. – Бегаешь?
Предположение было каким-то глупым, в конце концов, перед ним утомлённый раскрасневшийся человек в кроссовках и с плеером, чем ещё он мог тут заниматься, но надо же было как-то завязать беседу.

Пожимая протянутую руку, Иван попытался сделать вид более дружелюбный и менее убитый, насколько это можно было совершить. «Последние пару суток точно не спалось», – промелькнуло у него в голове, но эта информация ему показалась сейчас лишней.
– Иногда думаю, что лучше бы пошёл в грузчики, а не в актёры. Зарплата одна, нагрузка одна, зато времени на отдых больше в разы. Скоро премьера, репетируем без остановки. – тут-то, когда Яо уже принялся раскатывать штанину, он и заметил, что его знакомый на скамейку присел не по зову усталости, а из-за ссадины на колене. Стало слегка неловко за свою невнимательность, но не слишком. В конце концов, Ваня чувствовал себя достаточно убитым, чтобы прикорнуть на асфальте в любой момент, некоторую невнимательность ему можно спустить с рук. Да и вообще не то чтобы он отличался этой самой внимательностью когда-либо, – Сильно болит? Тебе там плечо не подать, может в аптеку сходить?
Сам Брагинский сталкивался с повреждениями любого вида частенько, как-никак актёр, но на нём всё заживало как на собаке, потому он никогда всерьёз не посещал врачей и не покупал лекарств. Иногда он, конечно, чувствовал себя особенно погано и простуженно, но почему-то в таких случаях никогда ему ещё не помогали лекарства.
– Я здесь один ближайшие часа три, – часов он на себе не носил, поэтому предусмотрительно посмотрел на те, что красовались на высоком столбе ближе к озеру. – потом надо будет бежать по своим театральным делам. Если ты голодный, то лучше съешь их сам, не раздавай добро уткам…
От предложения Брагинский отказываться, конечно, не стал. Вслух согласие, правда, забыл высказать, но какая разница, не попрощался же, а значит, очевидно, что предпочёл остаться в компании. В одиночестве ему сейчас лучше не быть, уснёт же, а Ван Яо всегда создавал вокруг себя впечатления шумного и весёлого человека, который одним этим поведением уже мог привлечь к себе внимание. Китайская национальная черта, да? Как не крути, а сейчас это было для Ивана как раз то, что доктор прописал.
– Да вроде бы здесь не холодно, – выдал Ваня и тут же осёкся. Конечно же ему тут не холодно, он как всегда не по погоде напялил свой шарф, а знакомый его был одет только в лёгкую спортивную одежду. – Если ты замёрзнешь, конечно, то ладно. Но тогда, возможно, я откажусь от кофе. Кошелёк оставил в театре.
Он не соврал, Брагинский и правда оставил кошелёк в театре. Только он был пуст совершенно, не считая каких-то пластиковых скидочных карт и мелочи на проезд. Да и при себе некоторое количество той же мелочи имел, чтобы было легче передвигаться по городу. За последние двое суток вне дома он уже успел промотать то, что брал с собой свыше крайней нужды, а брал он всегда немного – своеобразная экономия.